Дервиш - Страница 7

К оглавлению

7

– Боже, какой реальный сон, – думал я о Гульнар. – Достаточно ли она уверена в том, что я – ее счастье. Понравится ли ей в моем доме? Я же не смогу жить с ней в пустыне. Что я буду здесь делать? Я обязательно отдам Гульнар в университет, и она будет учительницей. Войдет в класс, а все дети встанут и будут гордиться тем, что у них такая красивая учительница

Мои думы прервала Гульнар. День клонился к закату.

– Пойдемте к столу, мой господин, – пригласила она и мы, держась за руки, вошли в палатку.

Керосиновый фонарь на столбе освещал маленький ковер, на котором были разложены кушанья. Присев на коврик, Гульнар подала мне лаваш, который я привычными движениями разорвал на маленькие куски и предложил своей жене.

Плов был великолепен. Такого я не ел никогда в жизни. Бараний жир пропитал каждое зернышко риса, золотое от шафрана, а миндаль и инжир придали ему аромат цветущего сада. Мухаммед повелел есть все руками, чтобы не портить вкус еды никакими посторонними предметами.

Вероятно, я бы не оторвался от плова, если бы Гульнар не внесла яхни. Жареное мясо с приправами было настолько вкусным, что просто таяло во рту. И только, когда я стал насыщаться, я почувствовал, насколько были остры специи, с которыми жарилось мясо. Пиала зеленого чая освежила меня, я сложил в молитве руки, возблагодарил Всевышнего за блага, данные нам, и вышел на улицу.

Было уже совсем темно. Яркие звезды светили на небе. В костре еще тлели угольки, а из пустыни повеяло ночной прохладой. Гульнар уткнулась лицом в мою спину и стояла тихо, как бы боясь вспугнуть эту тишину и прервать прекрасный сон.

– Пойдемте, мой господин, – прошептала она, – я приготовила нашу постель.

Пока я гасил фонарь, Гульнар успела юркнуть в ложе, состоящее из одеял и круглых подушек, лежавших в дальнем углу палатки.

Только я лег, как гибкое и горячее тело прильнуло ко мне, и мы прыгнули в глубокую пропасть наслаждений. В Индии ее называют нирваной. Мы по многу раз умирали от неистовой страсти и по стольку же раз возрождались от нежности, снизошедшей на нас с небес. Сансара была в нас, она объединила нас, мы были друг в друге, в каждом предмете, окружавшем нас. Я знал, что моя частичка навеки соединилась с телом Гульнар и что я всегда буду в ней.

Я проснулся с первыми лучами солнца. Гульнар лежала на моей руке, нежная улыбка украшала ее лицо. Тихо, чтобы не разбудить ее, я встал и вышел из палатки. День вставал в своей красоте. Поднявшись на пригорок, я увидел тот обрубок пальмы, к которому так стремился.

– За час я успею взять нужные мне материалы и вернуться сюда, пока Гульнар будет спать, – подумал я.

Быстро одевшись, я пошел к старому колодцу. Там я быстро купил чертежи механического лука и повернул назад. Но сколько я ни ходил, я никак не мог найти то место, где стояла палатка Гульнар.

Такого не может быть! Я не мог заблудиться. Палатка стояла именно здесь. Я даже чувствую тепло от палатки. Я начал раскапывать песок, чтобы найти угли от костра, но ничего не находил.

Я переходил от бархана к бархану, чтобы отыскать хоть один след моей прекрасной Гульнар, но безмолвная пустыня не давала мне никаких подсказок.

Как я мог уйти, не разбудив мою жену и ничего не сказав ей о необходимости отлучиться всего лишь на час? Как я мог оставить это нежное создание, которое дано мне в награду Всевышним? Как я мог променять свое счастье на какие-то мирские дела, от которых будет выгода другим людям, а мне достанется тоска по моей любимой жене?

Где ты, моя Гульнар? Отзовись!!!

Только позже я понял, что это была не Гульнар, а Бог, ниспославший мне ангела в образе женщины, чтобы возблагодарить меня за верное ему служение.

Глава 9.
Сны кончаются

Мысли о Гульнар совершенно помутили мой разум, и я забыл об осторожности, не обратив внимания на то, как легко мне достались чертежи секретного оружия. За разглашение любых сведений о нем человека, в лучшем случае, сажали на кол или, в худшем случае, варили заживо в кипящем масле.

Посмотрев на свиток пергамента, я понял, что меня нагло обманули, забрав самый лучший из имеющихся у меня изумрудов.

Машины никакой не было. Не было машины, но сама идея, заложенная в рисунке, была настолько проста, насколько и гениальна. Мое чувство восхищения не поймет тот человек, который меня послал. У него вообще нет чувства юмора, что касается государственных дел, а тем более расходования государственных ценностей. Придется мне сейчас садиться и изобретать то оружие, за секретом которого я и был послан.

Чертеж, который я получил, был всего-навсего рисунком медной трубы, в которую лучниками поочередно выпускались стрелы. Один человек наводил эту трубу на противника и сосредоточивал поток стрел в одном направлении или рассеивал стрелы по фронту. Лучники, стреляя вместе, не прицеливаются в конкретную цель. Наводчик направляет безымянные стрелы по конкретной цели.

Над этим изобретением посмеются мои соплеменники, могу посмеяться и я, стоя на коленях на эшафоте. Будет смеяться и палач над человеком, купившим за изумруд бесполезную бумажку.

Надо придумывать новое оружие. Водя палочкой по песку, я рисовал обыкновенный лук, и вдруг мне подумалось, что лук мог крепиться на конце трубы, а большое зубчатое колесо с изогнутыми зубцами будет натягивать тетиву, срываясь с изогнутого выступа зубца. Помощник главного стрелка будет вкладывать стрелы одну за другой. Да! Именно так. И пусть кто-то докажет, что нет такого оружия, и пусть я отдаю приоритет в изобретении нового оружия за свою голову, но лучше быть живым созерцателем собственного изобретения, чем быть покойным изобретателем.

7